"Никак. А открывать это никто не хочет. Тупик."

"Я согласна, но за доплату!"

Феликс начал открывать рот.

Балтассар быстро дал ему знак молчать.

"За сколько?"

Эридия замялась. У нее все еще были сложности с местной экономикой. 

"А во сколько мне обойдется лечение, если жижа меня проклянет?"

"Боюсь, никто не знает. Лучше всё же не трогать - если бы это могло привести к чему-то полезному, Зенон бы использовал эту жидкость сам. Сомневаюсь, что там есть какая-то сила. Есть идеи, какие эксперименты мы можем на ней провести, выяснить что-нибудь?"

"Омниглазом получается понять только то, что это эссенция какого-то аспекта Асмодеуса, ничего про конкретные свойства."

"Нам нужен испытуемый! Надо поймать культиста!" 

"Я предлагаю Кравиша! Он же не может ещё больше проклясться Асмодеусом."

Эридия потерла руки, но потом несколько раз повторила про себя.

(Мы не убиваем его, Эридия!)

"Только где мы его возьмем сейчас? Асмодеус его за ногу уволок."

"Я говорил про эксперименты, которые помогут что-то выяснить, а не просто прожечь дырку в Кравише или что там эта субстанция делает."

"Это считается?" - Робин закрыл глаза и морщился от чего-то, направляя руку на бутылочку. Жидкость волновалась и липла к ближайшей к нему стенке.

"Что ты делаешь?" 

"КАК ты это делаешь?"

Мартин просто хмурился, напряжённо глядя на всё это.

"Я думаю, э-э... злобные мысли. Разные. Я заметил это ещё когда собирал."

"Ого, дай попробовать!" 

Эридия направила руку на бутылку. 

("Вороны. Колесованные. Четвертованные. Месть. Треснувшие мечи. Поверженные враги. Сломанные копья. Кровь на сияющих доспехах. Горящая ночь. Крики. Жертвы.")

Робин сделал шаг назад, опустив руку, давая Эридии попробовать.

Жидкость бурлит гораздо сильнее, чем от Робина, но не притягивается в сторону Эридии.

"Как интересно, а ко мне не притягивается!" 

"Хммм" - протянули Феликс и Балтассар одновременно.

Балтассар поставил бутылку ближе к себе, положил руку рядом и сконцентрировался.

Жидкость не бурлила и не волновалась, просто начала отползать подальше от него, пока бутылка не упала.

"Хмм! Я думал о том, что бы сделал с Асмодеусом, если бы он мог чувствовать боль, а я не мог чувствовать сострадание."

"А ну-ка еще разок, для сравнения!" 

Эри снова направила руку на бутыль. Несколько раз вздохнула. Потом заметно изменилась в лице - выражение превратилось в белую маску. 

(Самая слабая. Позор своего поколения. Безрукая. Бесталанная. Никто. Тряпка. Без паладина, без имени. Их насмешливые голоса. Их колкие взгляды. Их отвержение. Их издевки.

А ты никто. Только ты и одинокая темнота. Пустота. Никто не придет помочь тебе. Ты никому не нужна - со всех сторон. 

Они слишком много о себе возомнили. Это они никто. Они за все заплатят. Черный ядовитый дождь снимет с них металл, позолоту и кожу. Облезжие мертвецы молят меня о пощаде. 

Они захлебнутся в черном болоте моей мести. Вместе со своими паладинами, своим ужасным, глупым, порочным миром. 

Они захлебываются. 

И мои руки - холодные руки призрака мести

Топят последнюю.)

(Жидкость слабо бурлит, но не приятгивается на мыслях о собственном ничтожестве.

Поверхность жидкости поднимается шипами при мыслях о пустоте и одиночестве.

Жидкость слабо бурлит при мыслях о мести, немного усиливая бурление по мере увеличения жестокости.

На мысли о врагах, молящих о пощаде, жидкость начинает лезть на стенку, ближайшую к Эридии. Бутылка падает и катится к ней.)

Глаза Балтассара посвечивают оранжевым.

К Эридии вернулось прежнее лихое и заинтересованное выражение, будто переключили слайд в диафильме. 

"Ого!"